Спустя 30 лет выжившие во время землетрясения в Армении вспоминают страшные картины прошлого
Тридцать лет назад, 7 декабря 1988 года в 11 часов 41 минуту, в Армении произошло страшное землетрясение. Серия подземных толчков за 30 секунд практически уничтожила город Спитак и нанесла сильнейшие разрушения городам Ленинакан (ныне — Гюмри), Кировакан (ныне — Ванадзор) и Степанаван.
В результате землетрясения, по официальным данным, погибли 25 тысяч человек, 140 тысяч стали инвалидами, а 514 тысяч человек лишились крова.
Мкртич Халаян
Родился в Алеппо в 1957 году. Вместе с родителями переехал в Армению в 1964 году. Во время землетрясения вместе с семьей находился в Ленинакане. После землетрясения переехал в Чаренцаван. В 2000 году перевез семью в Санкт-Петербург. Владелец небольшой обувной мастерской.
«Утром мы с братом, как и всегда, пошли на работу в обувной цех. Во дворе, не переставая, лаяла черная собака, только потом мы поняли: она чувствовала что-то. Нашего начальника не было на месте, дверь закрыта. Мы решили не ждать и пошли гулять. Через несколько минут услышали гул, как будто колонна танков едет по городу. Тогда был конфликт между Азербайджаном и Арменией, и мы подумали, что началась война. Я подошел к окну в магазине, и как раз в этот момент все начало трястись, все посыпалось с полок. Мы с братом выбежали на улицу и крепко держались за руки, но все равно не могли устоять на ногах. Асфальт ходил ходуном под ногами, как морская волна. За 30 секунд все вокруг превратилось в руины. Весь город был во тьме, в пыли. Когда закончились толчки, мы побежали домой, где оставались наши жены с детьми. Бежим и просим Бога, чтобы с ними все было хорошо. Когда прибежали, увидели свои семьи на улице. Они плакали и тоже молились о нашем спасении.
Землетрясение в Армении. Ленинакан
Айкуи Казарян
Родилась в Москве в 1975 году. Во время землетрясения находилась в Кировакане с сестрой, братом и бабушкой. После землетрясения и окончания учебы в Ереване переехала в Сочи. Преподает математику.
«Во время землетрясения мы с подругой сидели на занятиях по информатике. Когда начались толчки, мы не поняли, что происходит. Все сыпалось и падало. За нами в кабинет зашел незнакомый мужчина и помог спуститься с четвертого этажа. На лестничной клетке было ужасно страшно, перила уже были сломаны. Нас бросало от одной стены к другой. Кирпичи в здании как будто хлопали друг об друга. На первом этаже было много народу. Паника, все бежали к выходу. Когда я была уже на пороге, прямо передо мной упал бетонный карниз и заблокировал нам всем выход на улицу. Поднялась пыль, стало тяжело дышать. Охранник вспомнил про запасной выход, но его замуровали кирпичами и пришлось ломать стену. На улице было очень холодно, нас трясло, но не от холода. Через пару минут после того, как мы выбрались из здания, толчки повторились. Пока не увидели обезумевших и бегущих людей на улицах, мы думали, что это только с нами происходит. Мой дом был недалеко, и я решила идти туда.
Соседи дали мне одеяло, чтобы я не замерзла, но не пустили меня в подъезд. Чуть позже подошли все мои родные, кто был тогда в городе: бабушка, брат и сестра. Наш дядя жил рядом, и мы решили идти к нему. Он рассказал нам, что рыбки у него аквариуме умерли за час до трагедии. Нам было страшно заходить в дом, поэтому мы ночевали в машине, но, конечно, о том, чтобы уснуть, и речи не было. На следующий день за нами приехали родители.
По дороге мы проезжали поселок Гугарк. Там все было разрушено полностью. Мы видели, как достают людей из-под завалов — живых и мертвых. Слышали их стоны и плач. Мы видели смерть».
Гоар Казарян
Родилась в Кировакане в 1972 году. Училась в Ереванском строительном институте. С 20 лет живет и работает в Сочи. Художник, педагог.
«Во время землетрясения я была в школе. Вначале мы услышали жуткий гул, я подумала, что летят вертолеты. Стало сильно трясти — мы не могли устоять на ногах, нас кидало от одной стены к другой. Я не могла попасть в дверь, когда хотела выбежать из аудитории. Посыпались стекла, а перила на лестничной клетке упали. Мои одноклассники успели сориентироваться и начали вытаскивать детей через окна первого этажа. Самой последней из школы вышла наш директор, Светлана Семеновна (по трагической случайности ее дочь погибла в этой же школе через год после землетрясения. Школа была в аварийном состоянии, ее не снесли вовремя. Девочка играла там в бадминтон, и стены школы обвалились). Ночью 7 декабря мы c семьей уже были в поселке Гугарк. Там были страшные разрушения. Мужчины кричали на женщин и просили не плакать — не было слышно людей из-под завалов, женщины заглушали своим воем голоса пострадавших, которые были еще живы под плитами. Пока не подоспела помощь, жители села сами разгребали все завалы голыми руками, раздирая их в кровь. Сумерки, холод собачий. Все жгут покрышки, чтобы согреться.
В Сочи кареты скорой помощи ждали нас у поезда. Не передать словами, как прекрасно после этого ужаса нам было оказаться в гостинице, в красивом номере, в тепле, в чистой постели. Для нас за двое суток организовали классы. Со всего мира шла помощь. Помню, как взяла для брата теплую зимнюю куртку и там была записка с адресом, именами и пожеланиями от семьи с Украины.
Мы им сразу написали и поблагодарили за все, долгое время обменивались письмами, подружились».
Сурен Овсепян
Родился в Ленинакане в 1960 году. С 20 лет жил в Сухуми, потом переехал в Сочи. Работает на стройке.
«В момент землетрясения я жил в Сухуми, мне тогда было 28 лет. О том, что случилось, я узнал от знакомого корреспондента. Мы нечто разрушения будут такими серьезнымичто будет такая страшная трагедия На третий день мы с отцом и матерью решили поехать туда — на самолете до Еревана, оттуда на автобусах, последние километры пешком. Родной город было не узнать. Кругом разрушения, одни развалины, погибшие лежали прямо на улице. Плач и крики.
Первые дни был хаос сами, руками разгребали завалыА на пятый день уже все стало намного организованней: спасатели с собакамиБыло много иностранцевони общались с пострадавшимипривезли технику для разбора заваловВ первую ночь мы остались в уцелевшем двухэтажном доме у моего дяди. Мы выходили рано утром, искали и пытались спасти родных, а уже ближе к вечеру шли в дом, так как не видно было ничего.
Астхик Матевосян
Родилась в Кировакане в 1975 году. В 1996-м переехала в Россию, с 2000 года живет в Калуге. Преподаватель физики.
«Мне тогда было 13 лет. День начался, как обычно: родители пошли на работу, я — в школу, старшая сестра Инга — в институт. Шел урок математики, когда начались толчки. Единственное, что пришло в голову, — бежать. Давка в коридоре, детские крики. Но во дворе школы было еще страшнее. Ужас в глазах взрослых и детей. В небе появились военные вертолеты. Все подумали, что началась война и нас бомбят.
Безумие нарастало как снежный ком. Мой мозг отказывался воспринимать реальность. Я словно смотрела на все со стороны. Искала глазами маму. Мне почему-то казалось, как только она появится, все это закончится. Мы уже вышли за пределы школьного двора, и я наконец увидела родное черное пальто с ламой. И бледное лицо мамы. Я просто уткнулась в нее и не хотела отпускать.
Землетрясение в Армении. Спитак
Наш дом был рядом со школой, и мама решила, что правильнее будет ждать папу и сестру там. Инга была уже у дома, а папы все не было. Мы старались не думать о плохом. Я помню, как он подошел. Мы не сразу узнали человека, который бежал к нам. Он был весь седой. Кудрявые черные волосы, которые были с утра, совершенно поседели. Объятья. Слезы. Ужас. И радость! Только когда мы стояли вместе, обнявшись, мы начали осознавать, как нам повезло».
Лусине Петросян
Родилась в Ленинакане. В 17 лет вышла замуж и переехала в Сочи. Владелица цветочного магазина. По образованию дирижер.
«Мне было 8 лет, брату — 7. Помню, что была предновогодняя суета. Утром папа отвез меня в школу. У меня поднялась температура, и учительница попросила забрать меня домой. Мы уже после узнали, что в этой школе было очень много жертв. В моем классе училось 40 человек, и выжили только те, кто не пришли в этот день в школу. Маме тогда позвонили и сказали, что привезли хорошую муку в магазин. Мы остались с братом одни. Когда начались толчки, мы подумали, что едут танки. В нашем городе часто ездила тяжелая техника из-за войны в Сумгаите. Но, когда я поняла, что все рушится, побежала с братом к входной двери — интуитивно. Со шкафов все падало, стены уходили вниз. Мы жили на шестом этаже. Я кинулась снова в свою комнату, чтобы забрать любимую кофту. Открыв дверь, я увидела, что моей комнаты уже нет, все обрушилось.
Землетрясение в Армении. Стадион в Спитаке
Панели входной двери нас спасли. Спасатели искали нас до самого вечера — увидели из соседнего здания. Не помню уже, как до нас добрались и спустили. Я потеряла сознание. Только у папы на руках я пришла в себя, у меня на теле были страшные синяки. Папа мне закрыл глаза платком, бабушка согревала меня своим пальто. Моя мама, беременная третьим ребенком, бегала и искала наш дом, невозможно уже было понять, где находишься, — так все изменилось.
Она потерялась в городе, не знала, куда идти, не могла найти дорогу домой. Она еще долго не приходила в себя. Это счастье, что мы все остались живы. После мы еще долго жили кое-как, питались консервами из дедушкиного подвала».
Карине Хечоян
Родилась в Ахалцихе в В Армении работала старшим технологом на обувной фабрике в Ленинакане. На пенсии, живет в Сочи.
«Мне было 32 года. Я работала на знаменитой на весь Союз обувной фабрике старшим технологом. За одну секунду вся жизнь изменилась.
У меня погибла старшая дочь, ей было 5 лет. У нее как будто было предчувствие. За несколько дней до землетрясения мы были в Грузии и она хотела остаться с бабушкой, умоляла не увозить ее в Армению. Младшую дочь я оставила у родных, а старшую увезла в Ленинакан — она училась в хорошей музыкальной школе и должна была выступать на концерте. Она была дома, когда начало трясти, — одна, на восьмом этаже. Услышав гул, она села в большое кресло у нас в квартире. Ее ноги сильно пострадали после обрушения дома, дали осложнения на почки. Она умерла в Ереванской больнице. Я в тот день поехала на фабрику. Зашла, но даже не успела снять пальто и надеть халат. Оно меня спасло — мех немного прикрыл меня, когда обрушилась панель. Я кричала, но меня услышали только на третий день. Я уже смирилась с тем, что так и умру, погребенная заживо. Меня спас молодей парень Степа, он приехал из Эчмиадзина, чтобы найти свою подругу. Все это похоже на волшебство — то, как он подошел к развалинам и я его услышала и начала кричать из последних сил.
Вытащили меня руками, без какой-либо техники. У меня замерзло все, была зима. Я ничего не чувствовала. Меня сразу отвезли в ближайшую больницу, а оттуда уже врачи перевели меня в Ереван, в Институт хирургии Микаеляна. Правая рука была вся черная, ее хотели ампутировать. На теле были открытые раны. Моя двоюродная сестра, работавшая в больнице, не узнала меня. Врачи удивлялись, как я осталась жива после таких травм. У меня 6 месяцев не работали обе руки, и я с трудом передвигалась. В больнице все знали мою историю и старались мне помогать. Правую руку спасла женщина из Австралии, это была тяжелая пятичасовая операция. От меня долго скрывали смерть дочери. Через год мы уехали в Грузию, 7 лет прожили в Ахалцихе. Потом переехали в Россию — пожили в Сибири, сейчас живем в Сочи. Я не готова вернуться в Армению. Тридцать лет как тридцать дней. Все равно перед глазами все эти страшные картины, их невозможно забыть».
Еще больше важных новостей и хороших текстов от нас и наших коллег — в телеграм-канале «Таких дел». Подписывайтесь!
Боль магнитудой в 10 баллов: 30 лет землетрясению в Армении
7 декабря 1988 года в Армении произошло одно из самых страшных землетрясений за всю историю СССР. Под завалами погибли 25 тысяч человек, 140 тысяч стали инвалидами, полмиллиона — лишились крова. На помощь жителям Армении приехали сотни добровольцев со всего Союза. На месте катастрофы работали врачи и спасатели из Франции, Швейцарии, Израиля, Великобритании, ФРГ, Америки. Своей службы спасения в СССР не было. Именно после Спитакского землетрясения власти задумались о создании специального ведомства для ликвидации катастроф
30 секунд, которые уничтожили города
У школьников заканчивался третий урок, в детских садах малышня собиралась на прогулку, студенты слушали лекции. На заводах и фабриках вовсю шел рабочий день, кто-то работал в кабинетах, кто-то вел машину. На часах было 11:41. В следующие 30 секунд земля ушла у них из-под ног в прямом
смысле этого слова. Хотя даже местные жители, знающие, что такое землетрясение (этот район очень сейсмоопасный), были уверены — это война началась, город бомбят. Уже потом специалисты сравнят мощность толчков со взрывом десяти ядерных бомб, которые были сброшены на Хиросиму. Земля пошла штормовыми волнами, которые скидывали и растворяли в себе дома, кварталы, города. Первыми сложились новые постройки. Оказалось, что многоэтажки возводили без учета сейсмичности этих мест. В эпицентре землетрясения был город Спитак. Сила толчков там достигла 10 баллов (по 12-балльной
шкале). Этот 17-тысячный город исчез за те самые 30 секунд. На 80% был разрушен второй по величине город республики — Ленинакан (сейчас Гюмри). Также пострадали города Степанаван, Кировакан (сейчас Ванадзор) и еще более 300 населенных пунктов. Волна, вызванная этим землетрясением, обогнула земной шар. Ее отголоски зафиксировали научные лаборатории в Азии, Австралии, в Европе и Северной Америке.
К удивлению всех жителей Советского Союза, программа «Время» почти полностью была посвящена землетрясению в Армении, в отличие от других чрезвычайных ситуаций, о которых жители страны узнавали не сразу и не всё. Поэтому уже на следующий день во всех республиках простые граждане начали собирать помощь. Люди из своих запасов отправляли продукты, вещи. Деньги собирали даже на улицах.
В пунктах сдачи крови стояли очереди
О трагедии говорили каждый день. Землетрясение в Армении стало, наверное, последним, что объединило всех жителей СССР. Вот только никакого плана спасения у властей в то время не существовало. В первые сутки к месту трагедии не могли доставить ни одного подъемного крана. Дороги были разрушены, пробки растянулись на километры. На помощь отправили военных из ближайших гарнизонов. Стали прибывать медики. В Ленинакане разбирать завалы выпустили даже заключенных из тюрьмы. И в это время со всех республик в Армению ехали спасатели-альпинисты.
Сергей Щетинин, председатель Высшего совета Общероссийской общественной организации «Российский союз спасателей», в тот момент работал инструктором-спасателем во Владикавказе (тогда еще Орджоникидзе). О трагедии он узнал в тот же день. Команда добровольцев из 14 человек собралась быстро, это были альпинисты с опытом спасательных операций в горах. В старый уазик загрузили нехитрое снаряжение: ломы, веревки, носилки, рации. Больше суток пробирались по Военно-Грузинской дороге, заваленной снегом. Местные жители, узнав, куда едут альпинисты, помогали пробивать путь.
К спасателям тут же подбежали люди. Стали просить помочь разобрать завалы, найти их близких. Не было времени даже лагерь поставить, Щетинин с командой просто бросили вещи и тут же принялись за работу.
— И работали трое суток, практически не останавливаясь, — вспоминает спасатель. — Нужно было успеть. Люди под руинами умирали от ран, от холода. Каждая секунда — это чья-то жизнь. Только через три дня удалось хоть немного поспать.
Выжившие ночевали на улице, несмотря на ночные морозы. Люди боялись заходить в уцелевшие дома, опасаясь повторных толчков. Гуманитарная помощь только начала приходить и растворялась в толпе голодных и замерзающих.
Никакой координации, командования в спасательных работах не было. Добровольцы сами принимали решение, какой завал разбирать.
— Мы раздобыли автомобильные домкраты, с их помощью поднимали плиты. Кран удалось найти только через несколько дней. Мы тогда еще не знали о часе тишины, но как-то интуитивно к этому пришли. Стучали, замолкали и слушали в надежде, что кто-то отзовется. Доставали людей, отдавали медикам и снова разбирали завалы.
В первые дни удавалось спасти многих. Но уже через трое суток стуки и крики из-под завалов практически прекратились. Люди умирали от ран и холода, так и не дождавшись помощи. Конечно, были фантастические случаи спасения. Например, на весь мир стала известна история Эммы Акопян. За секунды до первых толчков землетрясения ее трехмесячная дочка Мариам заплакала, и женщина подошла к ее кроватке. Дом начал рушиться, стены — падать. Эмма успела прижать ребенка к себе и тут же оказалась под завалом, зажатая со всех сторон плитами. Первые дни мать кормила дитя грудью, но молоко закончилось.
И тогда Эмма порезала палец и стала кормить девочку своей кровью
Через семь дней заточения их учуяла собака французского спасателя. Эмма услышала человеческий голос и начала кричать.
На четвертый день после землетрясения в Ленинакан приехал альпинист-спасатель Владимир
Кавуненко. Спасательными работами в горах он занимался с 1953 года.Опыт работ после землетрясения у него уже был. В 1970 году Кавуненко побывал в Перу, помогал разбирать завалы и сам видел уцелевшую статую Христа, возвышающуюся среди руин. К 1988 году он воспитал десятки, а то и сотни спасателей-альпинистов по всей стране.
— Перед отлетом из Москвы я разослал письмо по всем альпинистским базам страны с призывом ехать в Армению как можно скорей. Когда добрался до Ленинакана, наши добровольцы уже были на месте и работали. Нами никто не руководил, никакой информации не было. Видели тогда и
иностранных спасателей. В яркой спецодежде, с диковинными для нас инструментами, с собаками. Но и им было тяжело работать без координации. Я раздобыл машину и начал объезжать населенные пункты, которые пострадали от землетрясения. Нужно было понять, где нужна наша помощь, а где люди уже работают. Самая страшная картина была в Спитаке. В Ленинакане, несмотря на все разрушения, оставалось ощущение жизни. А Спитак — мертвая каменная пустыня. Помню одну бабушку, которую мы там встретили. Она сидела среди камней, жгла костер. Не кричала, не плакала, не просила о помощи. Мы подбежали к ней, хотели забрать с собой в Ленинакан, накормить, отвезти к врачам. А она нам спокойно говорит: нет, никуда я не пойду, все мои дети и внуки под этими камнями, и я тут останусь. И она это так уверенно сказала, спокойно.
Погибших доставали из-под завалов. Людей поздравляли, если им удавалось найти тело родственника и предать его земле.
Тысячи оставались пропавшими. На заборах и уцелевших стенах дрожали приколотые записки с именами и местом для встречи — а вдруг родной человек жив, просто потерялся в этом безумии. Похороны не прекращались. Правда, возникла другая проблема: не хватало гробов.
— Была одна картина, которую я не могу забыть до сих пор, хотя уже 30 лет прошло и я многое видел в жизни, — вспоминает Кавуненко. — Мои ребята разбирали завалы школы. Я подхожу, а они стоят в полном оцепенении. Перед ними 35 детских тел. Они их только что достали. Но вот опознать и забрать малышей некому.
Известна история французского спасателя, у которого остановилось сердце. Не выдержал рассудок у одного из крановщиков. Он разбирал завал школы, поднял плиты и обнаружил целый класс мертвых детей младшего возраста.
— Психологически это было сложно пережить, нужна закалка определенная, — вспоминает Сергей Щетинин. — Но тогда мы просто работали, нельзя было допускать эмоции. У некоторых ребят из нашей группы проблемы начались через несколько лет. Кошмары, бессонница. Для многих, например, запах бензина долгие годы ассоциировался с трупным запахом. Так получилось, что у нас в автобусе разлилась бочка с бензином и все наши вещи и продукты пропахли.
Все, что мы ели в те дни и носили, воняло бензином
А через несколько дней после того, как мы приехали, в городе появился трупный запах: ночью заморозки, а днем-то было тепло. И вот эти запахи связались в сознании. Мужики рассказывали: стоишь на заправке, запахло бензином — и будто вновь в Армении оказываешься.
Еще одна история, которую пересказывали все журналисты в те дни, связана с 14-летним мальчиком из деревни Налбан. Из большой семьи выжил он один. Подросток сам, не дождавшись помощи, откопал из-под обломков 11 своих родственников и сам их похоронил.
Правила, написанные кровью
Добровольцы продолжали работать на завалах еще несколько недель, пока не стало ясно — спасать больше некого. Начались работы по восстановлению.
— Вернувшись домой, я еще месяц писал письма с просьбой не увольнять с работы ребят, которые поехали добровольцами, — рассказывает Кавуненко. — Кто-то взял отпуск, а кому-то его не предоставили. И, видя весь хаос, я понял, что нам нужна служба спасения.
В 1990 году была создана Комиссия по чрезвычайным ситуациям, а после развала СССР было создано МЧС.
— Был переходный период, в самом конце 1980-х годов, когда мы, инструктора-спасатели, вообще никому не нужны были, — рассказывает Щетинин. — Деньги нам не платили. Чтобы заниматься спасательными работами в горах, нам с добровольцами приходилось искать работу на стороне. На эти деньги жили, покупали снаряжение, ходили в горы.
Владимир Кавуненко мечтал о службе спасения по австрийской модели, которая наполовину состояла из постоянных работников, а наполовину из добровольцев. Но в итоге победил проект Сергея Шойгу, который организовал МЧС в нынешнем виде. Тем не менее Владимир Кавуненко считается одним из основателей российской службы спасения.
Сергей Щетинин начал работать в МЧС с самых первых дней.
— Многое черпали из опыта спасателей других стран, — рассказывает Щетинин. — Нам повезло, мы могли брать самое лучшее, учиться на чужих ошибках, при этом используя свой опыт. С каждой катастрофой мы учились.
В авиации говорят, что их правила написаны кровью. Это справедливо и для спасателей.
Сегодня, 30 лет спустя после одного из страшнейших землетрясений в истории человечества, жители Ленинакана (ныне Гюмри), Кировакана (Ванадзор) и Спитака вряд ли будут обсуждать с туристами те трагические дни. Они пережили эту боль и живут дальше, несмотря на то, что в этих городах почти в каждой семье кто-то погиб, либо пострадал. Мы все помним 7 декабря 1988 года, когда в 11 утра в Армянской ССР произошло Спитакское землетрясение. Оно стало одним из самых разрушительных стихийных бедствий ХХ века: погибли 25 тысяч человек, полмиллиона людей остались без крова, несколько городов и множество деревень частично или целиком исчезли с лица земли. Между тем, для тысяч жителей Гюмри землетрясение не закончилось, оно продолжает убивать их материально и психологически даже десятилетия спустя.
В Гюмри погибло больше всего жителей — порядка 14 тысяч, то есть каждый шестой из 100-тысячного населения. Беда в том, что в конце 1970 годов в городе построили значительное число типовых советских панельных домов без всякого учета сейсмичности. Точно такие же строили в Москве, или Красноярске. Также, при стройке использовали некачественный цемент и даже его воровали, игнорируя ГОСТы по нормам цемента в растворе бетона. Примечательно, что старые царские дома построенные в Гюмри до 1917 года почти все выстояли и мы их можем наблюдать и сегодня. Именно поэтому туристы посещающие исторический центр Гюмри не сразу отдают себе отчет в том, что 80% зданий города рухнуло во время землетрясения, поскольку центр города выглядит достаточно хорошо. Но стоит лишь немного пройти в сторону спальных районов и откроется совсем другая картина.
Несколько страшных фотографий тех дней, просто чтобы вспомнили про что мы говорим —
Помощь стала прибывать со всего СССР и из-за границы. Ехали тысячи врачей, спасателей, строителей, просто добровольцев. Примечательно, что первой страной откликнувшейся на трагедию Армении оказался Израиль, приславший в Ленинакан несколько мобильных госпиталей и около сотни спасателей, работавших месяц на завалах, ища выживших людей. Примечателен сей факт тем, что СССР вообще не имел дипломатических отношений с Израилем и рассматривал эту страну как враждебную. Не менее показательно и то, что по сей день Израиль не имеет посольство в Ереване, а Армения никак не представлена в Израиле. Но это уже вопросы большой политики.
Горбачев дал команду ударными темпами отстроить пострадавшие города, но развал Союза двумя годами позже не позволил реализовать задуманное. В буквальном смысле слова стройки остановились, а техника привезенная со всей страны была брошена бесхозной. У независимой Армении, которой еще и пришлось вести войну в Карабахе не было достаточных ресурсов для завершения масштабных проектов. По разным данным, восстановление разрушенного было реализовано лишь на треть к моменту распада СССР. И еще почти 30 лет Армения своими силами строила жилье для 500 тысяч пострадавших в землетрясении. Процесс шел медленно, тормозясь ужасной коррупцией. Лишь в 2017 власти рапортовали, что наконец-то все расселены и людей не имеющих жилья больше нет. Так ли это? Наверное, на бумаге вопрос решен и все живут в своих квартирах.
Я правда не хочу наговаривать на прежние власти, поскольку действительно большинство людей получили жилье. Но некоторые по сей день живут в разрухе, например в этом доме. Тут живут две старушки и какая-то семья с детьми —
Чуть дальше один из десятков монументов жертвам землетрясения и сразу за ним то место, где когда-то стояли жилые дома. Теперь там мрачный пустырь —
Скворечники кажутся страшным сюрреализмом на фоне развалин —
Дом, в котором второй этаж частично заселен и даже торчат дымящие печки-буржуйки. Вот я не знаю, эти люди считаются «получившими жилье»?
Этот дом каким-то чудом выстоял землетрясение, но не выглядит безопасным для проживания —
Здесь явно аварийное здание, но внизу открылся магазин —
Кажется, это бывший текстильный комбинат. Третий этаж заброшен, а два нижних обжиты —
На нижней фотографии шокирует всё: и страшный дом частично заброшенный и дорога к нему —
Легендарный в плохом смысле «фонтан» в северной части Гюмри. Когда-то вокруг него был новенький район из пяти-и-девятиэтажек, но все они легли во время землетрясения. Но фонтан остался, как символ апокалипсиса —
Вокруг фонтана сегодня печальный район вагончиков и корявых домишек, выстроенных самими жителями. Вначале я подумал, что это сады. Но нет. Местные подсказали, что там живут сотни людей, так и не получивших квартиры. Или по документам они все расcелены в новые дома?
Эти дома уже новые. Ну как новые? Построенные сразу после землетрясения, в период с 1989 до 1991 годов. Обратите внимание на газовые трубы, проходящие над улицей и явно не соответствующие нормам безопасности. Но хотя бы так —
Тоже спальные кварталы Гюмри, выстроенные после землетрясения. Эти люди получили жилье, но назвать их быт приемлемым сложно, согласитесь —
Этот магазин пережил землетрясение и работает по сей день —
Там же, неподалеку —
Вначале я решил, что эти дома выстроены еще в царскую эпоху. Потом присмотрелся. Ничего подобного, это же самопальные конструкции, построенные из камней и кирпичей от рухнувших зданий —
Вагончики, где люди живут с того самого 1988 года. Честно скажу, что вагончиков не много, может быть десятки. Не тысячи. Но в них все еще мучаются люди. Третье поколение выживших —
Разрушенный завод. Почти все заводы которые работали до трагедии, сейчас закрыты. С 1988 года население города сократилось на треть и продолжает уменьшаться. Почти в каждой семье есть ближний или дальний родственник который уехал на работу в Ереван, или даже в Россию —
Думаете, это куча строительного мусора посреди улицы? Нет. Это пункт сбора металлолома. Сюда тащат ржавые конструкции и арматуру, которую кувалдами выбивают из остатков развалин. Понятия не имею, сколько людям платят за ржавое железо, но явно какие-то копейки. Грустное и даже страшное зрелище —
Площадь носящая имя знаменитого шансонье армянского происхождения, Шарля Азнавура. После трагедии Азнавур создал в Париже фонд помощи жертвам землетрясения, который получил название «Азнавур для Армении». Он не раз прилетал в Армению с благотворительными концертами, а также лично пожертвовал в фонды помощи несколько миллионов долларов. Еще в 1989 году Шарль Азнавур снял видеоролик, в котором несколько десятков самых знаменитых певцов с мировым именем исполняют песню «Для тебя, Армения» —
А вот сама площадь и статуя Азнавура —
Что касается жилья для пострадавших от землетрясения, то с этим вопросом очень много спекуляций. Статистика гласит, что все расселены, но я лично видел людей ютящихся в вагончиках и аварийных зданиях. Но встреченный мной местный житель рассказал, что далеко не все люди в вагончиках — жертвы землетрясения. По его словам, люди переселившиеся из вагончиков в нормальные дома умудрялись продавать обжитые постройки (обычно вместе с огородами и коммуникациями) жителям деревень, едущим в город на заработки. Иными словами, люди в вагончиках в значительном числе не такие уж и несчастные, а просто оставили свой дом в деревне и переехали в город. Так ли это? Оставим на совести рассказавшего.
В любом случае увиденное меня огорчило.
Заканчивать на минорной ноте не хочется. Поэтому скажу, что после революции наметились позитивные сдвиги. В центре Гюмри вовсю идут реставрационные работы и к лету город превратится в жемчужину Армении. Также, активно открываются новые рестораны, гостиницы, выставки. А еще в городе в 2018 открылось сраз несколько небольших предприятий по пошиву одежду и обуви. Значит все лучшее впереди!
Вышел в прокат долгожданный всеми фильм «Землетрясение», который повествует о страшнейшей катастрофе 7 декабря 1988 года в Армении, когда были разрушены города Спитак, Ленинакан, Кировакан, Степанаван и ещё более 300 населённых пунктов. 25 тысяч человек погибли, 19 тысяч стали инвалидами, больше полумиллиона остались без крыши над головой.
Профессиональная работа, возможный оскар, да еще и такая серьезная тема. Мне стало любопытно, почему именно сейчас сняли фильм про это землетрясение. Прошло много лет, однако, в первый раз об этом решили заявить так громко. Возможно ли, что это шаг на опережение, прежде, чем эту тему по своему представят другие? Кстати, шаг был грамотно пресечен правилами премии Оскар и так и не получил всемирную известность.
Так все же почему подняли эту тему сейчас?
В последнее время активно стали эксплуатировать тему Спитакского землетрясения не только в фильмах. В интернете начала активно распространяться теория о том, что землетрясение — резлультат испытаний, которые проводились СССР.
Именно в таком ключе эту трагедию преподносит материал «Как взрывали Спитак в 1988 году, — чудовищное убийство 350 тысяч армянского населения» размещенный на одном из сайтов 31 марта 2016 г. (за два дня начала четырехдневной войны в Карабахе, после которой антироссийские настроении в Армении начали зашкаливать). Совпадение это или один из приемов информационного воздействия судите сами.
В статье приводится детальный разбор тех дней и той ситуации в целом. Говорится о том, как армяне не были рады приветствовать Горбачева, который приехал к ним после трагедии, говорится о каких-то цитатах, якобы наводящих на размышления о намеренном уничтожении армян.
Приводятся аргументы тому, что у СССР было 4 вида оружия, которые мы не поскупились опробовать на этой территории. Что можно сказать по этому поводу, помимо того, что в материалах увеличено количество жертв в 10-ки раз? Начнем с того, что авторы или автор такого материала пытается представить дело так, что якобы советские власти, стараясь устроить «геноцид» армян, и не желая подвергать риску «родственных по духу» азербайджанцев сознательно переселяли их из места этого самого будущего «сейсмического геноцида армян» в более безопасные места.
Но реальность, увы, была совсем иной. Покидали азербайджанцы свои села, где их предки жили веками, не по «коварному замыслу русских и КГБ», а исключительно в рамках конфликта Азербайджана и Армении. 28 ноября 1988 года в Спитакском районе (Хамамлы) были совершены нападения на азербайджанцев. До Спитакского землетрясения 7 декабря 1988 года во всех районах, в которых проживали азербайджанцы на территории Армении было, мягко говоря, не спокойно.
Поэтому говорить о намеренном переселении — глупо.
Что касается самой теории, утверждающей о наличии подобного оружия, то здесь я разделяю две позиции. Во-первых, я не отрицаю тот факт, что подобное оружие существует, и, возможно, используется, но, во-вторых, не считаю, что именно Спитакское землетрясение — результат этого оружия. Безусловно, исследование влияния всевозможных воздействий на сейсмические процессы изучается во многих странах.
Очаг Спитакского землетрясения находился на глубине 10 км. Провокаторы и творцы мифа о «сейсмическом геноциде армян» пытаются доказать, что советские власти его специально спровоцировали пробурив скважину и организовав подземный взрыв. Однако реальность в том, что район Спитака и без того сейсмически активная зона. Достаточно взять даже советские сейсмические карты, изданные задолго до 1988 г., как видно, что исторически многочисленные землетрясения были именно с эпицентрами именно в районе находящегося возле Спитака Памбакского хребта или севернее него, в районе Джавахетского хребта который пересекает нынешнюю армяно-грузинскую границу.
Есть еще одно здравое замечание. Даже, если предположить, что Горбачев знал об этом землетрясении и трагедия, на самом деле, была спровоцирована искусственно, будет большой ошибкой не вспомнить о том, кем на самом деле был Горбачев и на кого он работал. Эта информация во всяком случае проверена, всеми нами изучена и подтверждена самим Горбачевым.
Так вот, выдвигая обвинения против СССР, стоит напомнить сторонникам данной теории о том, кто был инициатором развала СССР.
Кто больше всего вложил средств в восстановление Армении, тем самым расположив страну к себе? Особенно эффектно это смотрелось на фоне ужасного СССР, который пытался уничтожить людей таким зверским способом,как геофизическое оружие.
Для чего нужно было поднимать эту трагедию режиссеру фильма? Для того, чтобы показать, как люди со всего мира помогали тем, кто пострадал в тот момент. И советские люди, и западные. Этот фильм нужно посмотреть, чтобы в момент, когда вы наткнетесь на статьи о коварных планах СССР, вы вспомнили, что ни один уважающий себя армянин не снял бы фильм про трагедию своего народа на пару с русскими, если бы считал нашу страну виновницей событий тех лет.
7 декабря 1988 года в 11 часов 41 минуту по местному времени в Армении произошло катастрофическое землетрясение.
Серия подземных толчков за 30 секунд практически уничтожила город Спитак и нанесла сильнейшие разрушения городам Ленинакан (ныне Гюмри), Кировакан (ныне Ванадзор) и Степанаван. Всего от стихии пострадал 21 город, 350 сел (из которых 58 были полностью разрушены).
В эпицентре землетрясения ‑ городе Спитаке ‑ его сила достигла 10 баллов (по 12-балльной шкале), в Ленинакане ‑ 9 баллов, Кировакане ‑ 8 баллов.
В результате землетрясения, по официальным данным, погибло 25 тысяч человек, 140 тысяч стали инвалидами, а 514 тысяч человек лишились крова.
Землетрясение вывело из строя около 40 процентов промышленного потенциала республики. Были разрушены или пришли в аварийное состояние общеобразовательные школы на 210 тысяч ученических мест, детские сады на 42 тысячи мест, 416 объектов здравоохранения, два театра, 14 музеев, 391 библиотека, 42 кинотеатра, 349 клубов и домов культуры. Было выведено из строя 600 километров автодорог, 10 километров железнодорожных путей, полностью или частично разрушено 230 промышленных предприятий.
По оценкам экспертов, катастрофические последствия Спитакского землетрясения были обусловлены рядом причин: недооценкой сейсмической опасности региона, несовершенством нормативных документов по сейсмостойкому строительству, недостаточной подготовленностью спасательных служб, неоперативностью медицинской помощи, а также низким качеством строительства.
Комиссию по ликвидации последствий трагедии возглавил председатель Совета Министров СССР Николай Рыжков. 6 декабря 2008 года Он был удостоен звания Национальный герой Армении, за весомый личный вклад в организацию восстановительных работ после разрушительного землетрясения 1988 года, исключительную моральную поддержку, оказанную Армении в трудные для неё минуты (единственный иностранец, получивший эту награду).
